Хочу всё знать [1970] - Анатолий Томилин

С тех пор, как биологи поднялись на молекулярный уровень исследований, перед ними раскрылись многие секреты «антимира». Установили, какие вещества нужны микробам от наших клеток. Химики синтезировали очень похожие вещества.

Человек принимает лекарство, микробы не замечают подмены и, наглотавшись, погибают, человек выздоравливает.

Труднее всего бороться с вирусами. Проникнув в клетку, они так тесно переплетают свои и её жизненные интересы, так удачно маскируются, что пока просто нет возможности бить по вирусу без риска задеть саму клетку.

Нет, вирусологи отнюдь не собираются складывать оружие. Они выискивают слабое звено в молекулярной цепи явлений вирусного паразитизма, ту «ахиллесову пяту», которую можно будет поражать.

Новорожденный уже с первым вдохом получает первую порцию микробов, которые тут же деловито начинают обживать его носовую и ротовую полость. К концу первых суток жизни из организма ребенка удаётся выделить более 12 видов микробов. К десятому дню количество удваивается. В одной капле слюны взрослого человека можно насчитать миллионы живых микробов.

Антоний Левенгук, в XVII веке впервые увидевший микробов через отшлифованные им стёкла, ничуть не ошибался, когда писал про обнаруженные им живые существа: «В моём рту их больше, чем людей в Соединённом Королевстве!»

Как освободить организм от этих самовольных поселенцев? Выход подсказала сама природа. Она-то умеет обеспечить полную биологическую изоляцию в тех случаях, когда нужно. Цыплёнок внутри яйца, ребёнок в утробе матери — вот примеры существования живых организмов в стерильных условиях. Такое состояние можно продлить, переведя новорожденного из естественной биологической изоляции в искусственную, — решили учёные. На помощь пришла современная техника, современные пластические материалы. И вот новорожденные мышата, крольчата, крысята, поросята и даже телята получают герметически замкнутые, прозрачные жилища, куда поступает профильтрованный от микробов воздух, подаётся стерильная пища и питьё. Наконец удаётся добиться, чтобы животные жили и даже размножались в стерильных условиях. Новая наука о безмикробных животных — гнотобиология — получает права гражданства. Термины «жизнь без бактерий», «стерильная жизнь» из области научной фантастики переходят в отчётные доклады на конференциях и съездах.

Однако для учёных создание гнотобионтов — это лишь начало целой серии различных исследований, многие из которых уже дали очень интересные результаты.

Первый из изученных вопросов — чем отличаются животные, выросшие в безмикробных условиях, от своих обычных собратьев? На первый взгляд мало чем отличаются, но если разобраться глубже… Гнотобионты, не успев познакомиться с микробами и вирусами в течение своей стерильной жизни, беззащитны при столкновении с какими-нибудь патогенными микробами. Они никак не подготовлены к таким встречам, не научились правильно на них реагировать. Их защитные механизмы дремлют, не разбуженные, и не могут быстро мобилизоваться в случае необходимости.

Не удивительно, что для таких «неопытных» организмов опасность представляют даже микробы, абсолютно безвредные для обычных животных.

Беспомощными и незащищёнными перед лицом болезнетворных микробов оказываются гнотобионты ещё и потому, что они вынуждены вступать в единоборство с микробами-агрессорами, лишённые помощи и поддержки со стороны своих «домашних» микробов. В то же время их собратья, выросшие на свободе и успевшие заселить свой организм разнообразной флорой, оказываются за спиной своих микробов-постояльцев, как за каменной стеной. Дело в том, что между микробами чаще всего складываются конкурентные, враждебные отношения, и постоянные обитатели всегда выступают против пришельцев. А у гнотобионтов вредоносный микроб спокойно вторгается на никем не занятую и неохраняемую территорию и начинает бесчинствовать без всяких помех.

Как видите, истинную цену друга, даже если это микробы, часто познаёшь, только потеряв этого друга. Только тогда вдруг выясняется, что микробы, населяющие кишечник, не теряют времени даром, а снабжают наш организм необходимыми витаминами. Чистюли — гнотобионты — остаются без этих витаминов.

К сожалению, люди иногда оказываются в таком же невыгодном положении. Увлекшись лечением антибиотиками, они настолько напичкивают свой организм лекарствами, что мирные представители их нормальной микрофлоры не выдерживают и исчезают. Человек приближается к состоянию подопытной стерильной морской свинки со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Итак, мир без микробов — не такая уж утопия, как могло показаться вначале. Правда, это не мир, а скорее узкий замкнутый мирок. Может ли он оказаться полезным? Безусловно.

Достаточно вспомнить о попытках хирургов осуществить пересадку органов от одного человека к другому, так называемую гомотрансплантацию. Не так давно весь мир с напряжённым вниманием следил за судьбой первых пациентов с пересаженным сердцем.

Организм не желает принимать чужих тканей, его защитные клетки вступают в яростную борьбу с трансплантатом и не успокаиваются, пока не вызывают его отторжения. Есть только один выход — убить защитные клетки на время приживления трансплантата. Этого можно добиться рентгеновским облучением. Но тогда возникает новая опасность: лишённый своих защитных клеток, организм становится необычайно восприимчивым к инфекциям, не может сопротивляться микробам и вирусам и легко может погибнуть.

Вот тут-то и могут прийти на помощь биологические изоляторы. Достаточно поместить оперированного и облучённого человека в такую камеру из современных пластических материалов, куда будет подаваться стерильный воздух, вода и пища, и больной будет избавлен от контакта с антимиром, который представляет для него смертельную опасность. Уход за ним можно обеспечить через систему стерильных боксов. Массивные дозы антибиотиков подавят его внутреннюю микрофлору. В условиях такой стерильной жизни организму легче будет пережить первые, самые опасные недели после вмешательства.

Сейчас уже есть все реальные предпосылки для того, чтобы биологические изоляторы шагнули из лаборатории в клинику.

Есть ещё одна область, в которой последние достижения гнотобиологии были встречены с особым интересом. Это область космической биологии и медицины. Человек уже ступил на Луну. Разрабатываются планы полёта на Марс.

Кабина космического корабля во многом напоминает биологический изолятор. А если учесть, что космонавт или космонавты попадают в эти условия уже со своей сложившейся микрофлорой, то тут можно столкнуться с самыми неожиданными биологическими конфликтами.

Стерильная воздушная среда, стерильная однообразная пища и стерильная вода способствуют постепенному переходу космонавтов в состояние, близкое к гнотобиотическому.

Длительное совместное пребывание в таких условиях нередко приводило к гибели подопытных животных от взаимного заражения неумеренно размножившимися представителями своей микрофлоры. Угроза заражения вполне реальна для будущих полётов на Марс, длительностью более двух лет.

Первые опыты показали, что микрофлора организма в замкнутой системе может вести себя самым непредвиденным образом: нарастать до гигантских размеров, угрожая взаимным заражением членам экипажа, или упрощаться до 1—2 видов, что приводит к резким физиологическим сдвигам в организме. При этом может меняться даже запах тела, выделяемых газов, что ставит новые, уже психологические проблемы. Нелегко добиться сбалансированного состояния микрофлоры в таких необычных условиях. Но первые экспериментальные шаги в этом направлении уже предприняты. Возможно, что придётся создавать коммунальную микрофлору среди команды космонавтов ещё до полёта, добиваясь устойчивого и безопасного равновесия.

Окончательная проверка кабины корабля в любом случае должна включать строгий и вдумчивый биологический контроль.

Нет, мы не можем и не хотим избавляться от сопутствующих нам микробов, но приходится быть с ними всё время начеку — всё-таки «антимир», хотя и перешедший частично в дружественный лагерь!

Г. Григорьев

ТАМ, ГДЕ ХРАНИТСЯ ПАМЯТЬ…

Недра мозга, пласты мозга

Глубоки, словно рудные недра.

Я из них вырубаю, как уголь,

Выплавляю из них, как железо.

Корабли, бороздящие море,

Поезда, обвившие сушу,

Продолжение птиц — самолёты

И развитие молний — ракеты.

Это всё я добыл из круглой,

Словно шар земной, головы.

Гению, таланту всегда сопутствует необычная память — между степенью талантливости и объёмом памяти всегда существует какое-то соответствие, какая-то формула связывает эти величины, формула, которую мы не можем пока выразить ни языком математики, ни языком формальной логики. Творец прогресса должен помнить то, что было сделано до него. «Беспамятных гениев» человечество не знало.